Рассказывает председатель Костромской городской общественной организации пострадавших от политических репрессий Ольга Ильина.
Ольга Ростиславовна Ильина – человек известный не только в Костроме, но и далеко за ее пределами. Общественный деятель, краевед, собиратель предметов старины, автор и редактор-составитель нескольких книг, создатель и бессменный руководитель двух костромских общественных объединений: «Любители старины» и организации пострадавших от политических репрессий.
На творческой встрече с ней один из костромских историков сказал: если кратко, то уместнее всего назвать Ольгу Ильину хранителем памяти. А сохранение памяти – это не только книги и воспоминания, как своего рода малая частичка вечности. Память – это и восстановление исторической справедливости, защита прав тех, кто пострадал от судебного произвола, человеческого предательства, вероломства, предвзятости и лжи.
«Делай общество!»
Реабилитация людей, пострадавших от политических репрессий, не заканчивается с обретением ими утраченных прав. Если бы все ограничивалось только этим! Человека надо возвратить в общество, которое его когда-то отринуло, вернуть ему доброе имя, восстановить справедливость. Потому проблема глубже: она и психологическая, и нравственная, и историческая. И срока давности тут нет.
Но начиналось все именно с помощи пострадавшим в получении положенных им по закону социальных льгот. «За пять лет до создания организации у меня был клуб любителей старины, в который вошли все вторые лица костромских учреждений культуры, – вспоминает Ольга Ильина, – нам было легко работать, были открыты все двери. Родные в Москве как-то сказали, что ни у кого в столице не получается с документами по реабилитации. Говорят: «А у вас что, лучше? Делай общество!». Пришлось создать эту организацию».
Изначально Костромская городская общественная организация пострадавших от политических репрессий поставила себе четыре основные задачи. Первая – помочь людям с документами. Вторая – выпустить «Книги памяти» с максимально полными и достоверными списками репрессированных жителей области. Третья – установить памятник жертвам политического террора. Четвертая – издать книгу воспоминаний.
С документами большую помощь оказала юрист Нина Шалумова. Одной из ее обязанностей в областной прокуратуре была работа с репрессированными. «Она трудилась день и ночь, оформляла запросы, получала ответы, консультировала. Я у нее была на подхвате. Мы получили списки всех репрессированных, это около 850 человек. Официально объявили о создании общественной организации, я вошла и в городскую, и в областную комиссии по восстановлению прав репрессированных» – рассказывает Ольга Ильина.
«Ильиной закон не писан»
«На одном из собраний говорю: «Люди, после 11 вечера уж не звоните мне!». Звонят бесконечно, в том числе, и из других городов, спрашивают о своих правах, льготах. Я рассказываю к кому обратиться, что писать, куда идти. Когда человеку плохо, когда что-то не ладится, он приходит к нам. И уходит окрыленный, он может жить дальше. Какими только делами не приходилось заниматься нашей организации: звонили в ЖЭКи, ходили по различным инстанциям, полы мыли, половики вытряхивали, стекла в рамы вставляли, утешали. Мы во всех случаях жизни помогаем. Мы всегда рядом – в любую минуту… Никогда невнимания не видели, нам старалась во всем идти навстречу. Борис Коробов однажды сказал: «Ильиной закон не писан». Для меня – весь город. И весь город знает, что мне лично ничего не нужно. Когда мне потребовалось электричество в сад подключить, то подала заявление в мае, а подключили в ноябре. Я не имею права просить за себя – я частное лицо. Для репрессированных могла бы это сделать за пять дней. Все знают, если я прошу, отказа не имею». – говорит Ольга Ростиславовна.
За каждой строчкой – трагедия
В 2007-м в Костроме вышла «Книга памяти жертв политических репрессий Костромской области». Сами авторы назвали ее книгой горя и печали. Впервые были опубликованы поименные списки уроженцев и жителей Костромской области с кратким перечнем их биографических данных и обстоятельств гибели. Три-четыре, реже больше строчек, за которыми страшная трагедия, погубленная жизнь человека, поломанная судьба его родных и близких, получивших клеймо членов семьи «врага народа»…
Основой списка стали материалы архивно-следственных дел, хранившихся в КГБ и переданных в Государственный архив новейшей истории Костромской области. Источник дополнительных сведений и уточнений – «Книги памяти» других областей и электронная база данных общества «Мемориал». По данным «Книги памяти жертв политических репрессий Костромской области», более 16 тысяч костромичей были осуждены. Среди них – учителя, врачи, партийные работники, художники, артисты, инженеры, рабочие, колхозники, священнослужители…
На презентации «Книги памяти» заместитель губернатора Константин Казанцев признался: «Если бы не Ольга Ростиславовна Ильина, этой книги никогда бы не было». На нее, действительно, легла значительная часть работы. «Я смотрела все «Книги памяти» других областей, выбирала костромичей, уроженцев области или людей, связанных работой с нашим регионом. На это ушло четыре с половиной года – с утра до вечера, кроме выходных. Редколлегия не работала абсолютно. Редактирование я полностью сделала – надо было все согласовать, выверить», – вспоминает Ольга Ильина.
Работая над книгой, она редко ложилась спать раньше полтретьего ночи, а когда все статьи были готовы, читала их вслух, и если запиналась, то редактировала опять и опять. Одному из членов редколлегии на презентации Ольга Ростиславовна, сидя в президиуме, написала записку: «А где ваше-то участие?» Он: «А мне не до вас, своих книг много, которые надо издать».
Но были люди, которые к работе подошли серьезно. Например, Вадим Никитин – секретарь областной комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. Он начал собирать сведения о репрессированных, когда еще и разговора о финансировании издания не было. К сожалению, Вадим Федорович не дожил до издания, на презентации книгу вручили его вдове. «Мы вплотную работали с Анатолием Елизаровым, директором Государственного архива новейшей истории Костромской области, и с нами вместе работал сотрудник музея-заповедника Алексей Иванов», – вспоминает Ольга Ростиславовна.
Кроме списка жертв террора, в издание включены архивные документы тех лет, а также статьи исследователей. По некоторым статьям составители столкнулись с цензурой: «Вот это не надо, тут прямо сказано, кто из ныне живущих принимал участие в репрессиях». Наложили запрет и на исследование известного краеведа Николая Зонтикова про Унжлаг (исправительно-трудовой лагерь в системе ГУЛАГа на реке Унже в Костромской области), и на некоторые другие работы. Ольга Ростиславовна обратилась за помощью к заместителю губернатора Казанцеву, и тот, просмотрев материалы, дал добро на включение в книгу ряда статей. Но две из них так туда и не попали – про Унжлаг, и та, в которой упоминались имена ныне здравствующих палачей.
Памятник от слова «память»
В Костроме на площади Мира в 2015 году установили памятник жертвам политического террора. История его появления непроста. На памятник, как и на «Книгу памяти», долго искали средства. Обращались в различные инстанции, писали в Фонд Солженицына, но оттуда даже ответа не получили. Другие ссылались на отсутствие средств.
«Выбираем место для памятника, а денег-то на него нет. Татьяна Гачина (в то время руководитель управления культуры администрации Костромы) звонит: «Придите, Ольга Ростиславовна, вот вам камень на площади Мира, налево от монумента»». Камень бесхозный. Как, когда, при каких обстоятельствах он там появился, неизвестно. Словно какие-то высшие силы его с небес скинули…
Составили смету – 340 тыс. рублей. На то, чтобы выровнять место на камне под гравировку надписи, сделать саму надпись, гранитное обрамление, благоустройство территории. «Я говорю Татьяне Гачиной: «Где я возьму такие деньги?» Она отвечает: «Есть же интернет, ну объявите сбор средств. У нас же Унжлаг был».
«Я за голову схватилась, – вспоминает Ольга Ростиславовна, – а потом записалась на прием к замглавы администрации Костромы Олегу Болоховцу. Говорю: вы меня не знаете, но помогите. Вот такая организация, вот такие люди, вот такая книга и вот нужен памятник. Есть место, и есть смета, но денег нет. Молчит. Я повторила. Молчит. На третий раз сказал: «Ольга Ростиславовна, не тревожьтесь, все будет сделано». И поручил это главному архитектору Александру Афанасьеву… Я очень благодарна за помощь и Болоховцу, и Гачиной, и Афанасьеву».
На памятнике написано – «Жертвам политических репрессий. Наши слёзы и скорбь, наша горькая память!». Белое полотнище с мемориального камня торжественно снял человек, который сам прошел через лагеря, – Анатолий Константинович Коваленко. На открытии Ольга Ростиславовна сказала: «Кто-то ездит на места захоронения своих родных. Но сил уже немного, и кто-то не сможет поехать. Это место будет намоленным, потому что сюда в разные дни придут разные люди. И я приду сюда, буду долго стоять, думать и вспоминать».
Горькие были 30-40-х
Такие воспоминания даются нелегко. Книгу «В годы репрессий. Горькие были тридцатых-сороковых» издали в Костроме также в 2015-м. Она посвящена людям, погибшим в тюремных застенках, в лагерях, и тем, кто выжил, пройдя через, казалось бы, немыслимые испытания. Эти воспоминания и памятник – дань тем, у кого нет могил.
Основные тексты написаны родственниками репрессированных, а вообще эту книгу, рассказывает Ольга Ильина, делали всем миром. При этом из 411 членов городской общественной организации пострадавших от политических репрессий решился написать воспоминания о своих родных, своем искалеченном детстве лишь 41 человек. И им, чтобы взяться за перо, потребовалось большое гражданское мужество, потому что слишком тяжелы и печальны воспоминания. Сколько бы ни прошло лет, рана не заживает. Но люди понимали, что это их долг перед близкими, понимали, что это послужит общему делу – делу нашей памяти.
Даже по заголовкам статей понятно, как горьки такие воспоминания – «Был расстрелян по ложному доносу», «Исковерканная молодость», «В то время надо было молчать», «Я говорил всем, что отца у меня нет», «Выслали как кулака, хотя на руках была справка, что он бедняк», «Он рассказывал, как его пытали», «Нам было очень и очень тяжело», «Просто диву даешься, как мы выжили… И не сломались!», «Человеческое достоинство выстояло против произвола и насилия», «Вечная память страдальцам!»…
Эту книгу организация пострадавших от политических репрессий безвозмездно передала в библиотеки области.
Сор из избы
«Аркадий Пржиалковский, который делал дизайн-макет книги воспоминаний, спросил: нельзя ли выставить книгу в интернете? Он получил из-за границы такой запрос, – рассказывает Ольга Ростиславовна. – А что мы будем от этого иметь? – спрашиваю. – Ничего. – А что вы будете от этого иметь? – Ничего. – Хорошо, выставляйте. Но когда об этом предложении рассказала членам организации, одна женщина возмутилась: «Это что, грязное белье – за границу? Нельзя этого делать!». А уже было сделано, только я об этом не сказала».
«Он сам сделал свою судьбу»
В книге воспоминаний есть и статья Ольги Ростиславовны об отце – Ростиславе Сергеевиче Ильине, стихи, ему посвященные. Видного учёного, исследовавшего нефтегазоносный фонд Сибири, расстреляли в ночь с 10 на 11 сентября 1937 года в Томске.
«Судьба не дала Ростиславу Сергеевичу ни званий, ни наград, ни житейских благ. Он сам сделал свою судьбу. Его имя вошло в историю отечественной науки, встало в один ряд с именами выдающихся ученых, основоположников наук: физиологии человека и биогеохимии – Ивана Павлова и Владимира Вернадского. Он сделал наукой геоморфологию. И нефть Сибири – это его нефть», – написано в книге. «Нефтью мы до сих пор живем, – рассказывает Ольга Ильина, – хотя Иван Губкин – главный нефтяник страны, говорил, что нет нефти в Сибири. А мой отец доказал ему, что есть. Когда отец с ним встретился, Губкин сказал: «Мне кажется, если бы он потребовал мой смертный приговор, то я подписал бы». В 1934 году Ильин подарил России карту нефтеносности Западной Сибири. Он писал: «Карта нефтяных месторождений Евразии должна быть перестроена, это только вопрос времени»».
Академик Вернадский считал, что Ильин сделал для развития геоморфологии столько же, сколько Павлов – для познания физиологии человека. Блистательный талант, человек энциклопедических знаний, многогранный ученый-натуралист, личность мирового масштаба, Ильин оставил ценнейшее научное наследие. Ольга Ростиславовна издаёт неопубликованные работы отца, сейчас заканчивает его биографию, ведёт активную просветительскую деятельность.
Кроме нас, никто
Сейчас в Костромской городской общественной организации пострадавших от политических репрессий около трехсот человек. На городские собрания приходят человек восемьдесят, в правлении двенадцать человек. Люди уходят из жизни, но, по словам Ольги Ильиной, «идет прибыль за счет югов и северов». Кто-то переселяется в Кострому, меняя место жительства.
«Все четыре задачи выполнены. Можно было бы считать, что организация и не нужна. Но кто защитит людей? Кроме нас, никто. Наша текущая работа – помощь, помощь, помощь», – говорит Ольга Ростиславовна.
